Католиков. Войны закончились восшествием перешедшего в католицизм Генриха Наваррского на французский престол и изданием компромиссного Нантского эдикта (1598).

И его братом кардиналом Шарлем Лотарингским , которые увеличили масштабы преследования гугенотов , введя смертную казнь за тайные религиозные сборища. Был осуждён и повешен советник Парижского парламента кальвинист А. де Бур (1559). Среди высшей французской аристократии было очень сильно недовольство Гизами. В 1560 оппозиционеры составили заговор, руководителем которого стал перигорский дворянин Ла Реноди . Они хотели захватить короля и арестовать Гизов. Эти события и вошли в историю как Амбуазский заговор . Узнав о попытке переворота, Гизы пошли на уступки: 8 марта они приняли закон, запрещающий религиозные гонения. Но вскоре Гизы отменили Мартовский эдикт и жестоко расправились с заговорщиками. Принц Конде был арестован и приговорён к смерти. Его спасла лишь внезапная кончина Франциска II 5 декабря . Суть самого заговора состояла в том, что раздражённые влиянием Гизов на молодого короля Франциска II и королеву Марию Стюарт (которая была из Гизов по матери), гугеноты, во главе с принцем Конде, планировали выкрасть монарха прямо из Амбуазского замка .

На престол взошёл несовершеннолетний король Карл IX , а фактическая власть оказалась в руках его матери Екатерины Медичи . Гизы стали терять влияние, а Людовика Конде освободили и приблизили ко двору. Антуан Наваррский был назначен генерал-лейтенантом Французского королевства. Екатерина пыталась проводить политику веротерпимости и примирения между всеми религиозными конфессиями (Генеральные штаты в Орлеане и Понтуазе , диспут в Пуасси 1561). В январе был издан Сен-Жерменский (Январский) эдикт , по которому гугеноты могли исповедовать свою веру за городскими стенами или в частных городских домах. Но Гизы и сторонники прежней власти, недовольные уступками протестантам и ростом влияния Конде, образовали т. н. «триумвират» (Ф. де Гиз - Монморанси - Сент-Андре). Триумвиры начали переговоры с католической Испанией о совместной борьбе против протестантов.

Первая война 1562-1563

Четвёртая война 1572-1573

За время после Сен-Жерменского мира Колиньи овладел доверием короля, что вызывало раздражение как королевы-матери, так и Гизов. Бракосочетание Генриха Наваррского и Маргариты Валуа обернулось страшной резнёй гугенотов на улицах Парижа и других городов, вошедшей в историю как Варфоломеевская ночь . Среди жертв насилия был и Колиньи. Попытки выбить гугенотов из Сансера и Ла-Рошели, впрочем, закончились безрезультатно. В 1573 году был издан эдикт, подтвердивший право гугенотов на отправление протестантских обрядов в Ла-Рошели, Монтобане и Ниме.

Пятая война 1574-1576

Война вновь разгорелась после смерти Карла IX и возвращения во Францию из Польши его брата Генриха III , который приблизил себя к Гизам браком с Луизой Лотарингской . Новый король не контролировал регионы: в Шампань вторгся пфальцграф Иоганн , южными провинциями самоуправно заведовал Анри де Монморанси . В целях стабилизации ситуации король одобрил Монсьёрский мир 1576 года, даровавший гугенотам свободу вероисповедания за пределами Парижа.

Шестая война 1576-1577

Затишье было крайне непродолжительным и было использовано Гизами для сплочения «правоверных» под знаменем Католической лиги . Генеральные штаты в Блуа не смогли разрешить накопившихся противоречий. Под давлением лиги Генрих III по Бержеракскому договору 1577 года отказался от уступок, сделанных гугенотам годом ранее.

Седьмая война 1579-1580

Ключевой фигурой седьмой войны был брат короля, Франсуа Анжуйский , который при поддержке Вильгельма Оранского провозгласил себя графом Фландрии и герцогом Брабанта и вмешался в восстание голландских протестантов против испанской короны на стороне первых. Между тем молодой принц Конде завладел Ла-Фером в Пикардии . Боевые действия официально завершил мир во Флё (1580).

«Война трёх Генрихов» 1584-1589

Смерть герцога Анжуйского и бездетность Генриха III сделали наследником французского престола отлучённого папой от церкви главу гугенотов - Генриха Наваррского. Поскольку он не собирался менять веру, Генрих Гиз при поддержке Католической лиги и Екатерины Медичи стал готовить почву к переходу престола в собственные руки. Это привело к его разрыву с королём, который намеревался любой ценой сохранить корону в руках потомков Капета .

Развернулась война трёх Генрихов - короля, Бурбона и Гиза. При Кутра погиб королевский главнокомандующий Анн де Жуайез . В мае 1588 года («день баррикад ») парижане восстали против нерешительного короля, который вынужден был бежать из столицы. Екатерина Медичи достигла с лигой компромисса о передаче престола последнему католику среди Бурбонов - кардиналу де Бурбону , заточённому королём в Блуаском замке .

После того, как Гизы организовали вторжение в Салуццо войск герцога Савойского , в конце 1588 года и начале 1589 по Франции прокатилась волна наёмных убийств, жертвами которой стали основные действующие лица - Генрих Гиз и его младший брат, Людовик Лотарингский, кардинал де Гиз , и король Генрих III. Престарелый кардинал де Бурбон, в котором лига видела нового короля Карла X, также умер, отказавшись от престола в пользу Генриха Наваррского.

«Завоевание королевства» 1589-1593

Наваррский король принял французскую корону под именем Генриха IV, но в первые годы своего правления ему приходилось защищать свои права на трон от оставшихся Гизов - Шарля де Гиза, герцога де Майенна , который держал в своих руках Нормандию , и Филиппа Эммануэля, герцога де Меркёра , который, прикрываясь правами жены, пытался восстановить суверенность Бретани .

В марте 1590 года новый король одержал важную победу при Иври , но попытки взять Париж и Руан не приносили успеха ввиду противодействия испанцев во главе с Алессандро Фарнезе , которые, вопреки салическому порядку престолонаследия , пытались посадить на престол внучку Генриха II по женской линии - инфанту Изабеллу Клару Евгению .

К 1598 году Франция была окончательно объединена под скипетром Генриха IV. Испанская корона признала это по Вервенскому миру . В том же году был издан знаменитый Нантский эдикт , признавший свободу вероисповедания и положивший конец религиозным войнам. После смерти Генриха IV их возобновит кардинал Ришельё своим противостоянием с Анри де Роганом у стен Ла-Рошели .

Библиография

• Pierre Miquel, Les Guerres de religion , Paris: Librairie Arthème Fayard, 1980 (réédition). Chronologie détaillée, Index détaillé, bibliographie (27 p). 596 p.
• James Wood, The king’s army: warfare, soldiers, and society during the wars of religion in France, 1562-1576 , New York, Cambridge University Press , 1996.
• Arlette Jouanna (dir.), Histoire et dictionnaire des guerres de religion, 1559-1598 , Robert Laffont, coll. " Bouquins ", 1998 (ISBN 2-221-07425-4) ;
• Jean-Marie Constant, Les Français pendant les guerres de Religion , Hachette Littératures, 2002 (ISBN 2-01-235311-8) ;
• Denis Crouzet:
  • Dieu en ses royaumes: Une histoire des guerres de religion , Champ Vallon, Paris, 2008. (ISBN 287673494X , ISBN 978-2876734944)
  • Les Guerriers de Dieu. La violence au temps des troubles de religion (v. 1525-v. 1610) , Champ Vallon, collection " Époques ", 2005 (1re édition 1990) (ISBN 2-87673-430-3)
  • La Genèse de la Réforme française 1520-1562 , SEDES, coll. " Histoire moderne " #109, Paris, 1999 (1re édition 1996) (ISBN 2-7181-9281-X) ;

См. также

Напишите отзыв о статье "Религиозные войны во Франции"

Отрывок, характеризующий Религиозные войны во Франции

Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j"ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J"ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C"est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j"ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d"epouser l"autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c"est que j"aime l"un et l"autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s"appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m"aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j"ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu"il m"a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.

Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.

Религиозные (гугенотские) войны во Франции, войны в 1562 - 1598 гг. между католиками и протестантами (гугенотами). По своему характеру и содержанию являлись гражданскими. Преследование протестантов не было связано с борьбой против определенного социального слоя: в их рядах находились дворянская аристократия, представители крупного и среднего дворянства, широкие слои горожан, население южных и юго-западных областей Франции, где усилились сепаратистские тенденции. В ходе войн феодальная знать разделилась на две большие партии, претендовавших на власть в государстве. Католиков возглавляли крупные землевладельцы герцоги Гизы, гугенотов - принцы королевской династии Бурбонов (король Наваррский Антуан, его сын, впоследствии французский король Генрих IV, принцы Конде) и адмирал Г. де Колиньи.

Борьба развернулась в 1559, когда во многих городах юга Франции вспыхнули восстания, возглавляемые гугенотами. В 1560 гугенотское дворянство во главе с принцем Л. Конде подняли воен. мятеж ("Амбуазский заговор") с целью захватить власть при дворе короля Франциска II Валуа. Однако он был подавлен, а мятежники казнены. 1 марта 1562 Франсуа Гиз напал на совершавших богослужение гугенотов в местечке Васси (Шампань) (23 чел. были убиты, более 100 ранено). "Вассинское избиение" послужило толчком к Религиозным войнам первого периода (1562 - 63; 1567 - 68; 1568 - 70), в которых шла борьба за влияние на короля Карла IX. Расправы с гугенотами произошли в Анже, Сансе, Оксерре, Туре, Труа, Кагоре и др. Гугеноты в свою очередь избили католиков, разрушили их храмы и захватили муниципалитеты в гг. Лион, Тулуза, Бурж, Орлеан. Противники, не располагая значит. силами, опирались на иностранную помощь: католики - на Испанию, гугеноты - на Англию, германских князей и Нидерланды. 8 авг. 1570 был подписан Сен-Жерменский эдикт примирения. Однако усиление влияния гугенотов при королевском дворе вызвало активное противодействие католиков, которые в ночь на 24 авг. 1572 (праздник св. Варфоломея) организовали массовую резню гугенотов. События Варфоломеевской ночи привели к огромным жертвам в Париже, Орлеане, Лионе и др. - до 30 тыс. убитых; погиб и де Колиньи. Это послужило поводом к началу второго периода войн (1572 - 75, 1575), в результате Карл IX согласился на все требования гугенотов, и внутри Франции образовалась их федеративная республика, избравшая своё правительство во главе с принцем Конде. 2.5.1576 был заключён мирный договор в Больё.

Третий период войн (1577, 1585 - 98) начался в правление короля Генриха III Валуа, и характеризуется созданием коалиций государств, ведущих религиозные войны. На стороне гугенотов выступили Швеция, Дания, Англия и германские княжества, а католиков поддержал папа римский Сикст V. Войны велись с переменным успехом и повлекли за собой большие жертвы. 1 авг. 1589 г. Генрих III был убит монахом-протестантом Ж.Клеманом. На французский трон взошел вождь гугенотов Генрих IV Бурбон, принявший католичество («Париж стоит мессы»). 13 апр. 1598 г. он издал Нантский эдикт, который подвел итог Религиозным войнам. Гугеноты получили право занимать государственные должности, свободно отправлять свой культ везде, кроме Парижа, иметь своих представителей при дворе и армию в двадцать пять тысяч человек; им предоставлялось во владение двести городов; государство обязалось выделять средства на их богослужебные нужды.

В результате Религиозных войн во Франции возникло своеобразное гугенотское государство в государстве и установилась относительная религиозная терпимость. Однако сам Генрих IV, прекративший межконфессиональную вражду во Франции, был убит католиком-фанатиком Равальяком 14 мая 1610 г.

Королевская власть сумела выстоять и вскоре восстановила свои прежние позиции. После Ла-Рошельской войны с гугенотами 1627-1628 Людовик XIII ликвидировал их политическую самостоятельность, а в 1685 Людовик XIV, отменив Нантский эдикт, уничтожил их религиозную автономию.

Материал из Юнциклопедии

Начавшаяся в Германии Реформация сразу же получила отклик во Франции. Но здесь ее поддерживали пока лишь в крупных городах студенты университета, ремесленники, подмастерья. Новый этап наступил в 40-х гг. 16 в., когда в королевстве начали распространяться идеи Жана Кальвина - французского реформатора, бежавшего в Женеву, ставшую со временем столицей нового вероучения - кальвинизма. Оно объединило купцов и предпринимателей, дворян и образованных чиновников. Кальвинисты отличались нетерпимостью к инакомыслящим, будь то «паписты»-католики или атеисты.

В 1547 г. королем стал Генрих II. Он, как и его предшественник, считал, что предающий старую религию предаст и короля. При нем большим влиянием пользовалось семейство Гизов, герцогов лотарингских. Франция оказалась втянутой в новый виток нескончаемых войн за итальянские земли. Союзником короля выступил римский папа. Во многом этим объясняется усиление гонений на еретиков. При парижском парламенте (верховном суде) была создана особая «Огненная палата».

Тем не менее число гугенотов (от нем Eidgenossen - товарищ, так называли себя швейцарские реформаторы) росло с каждым днем. Под их знамена стекались аристократы, оттертые от трона «безродными» Гизами (лотарингцы не состояли в прямом родстве с королем); сеньоры, лишенные королевской администрацией былой феодальной власти; горожане, недовольные ростом налогов и потерей былых вольностей.

Денег на войну с Испанией не хватало, и после длительных переговоров в 1559 г. был заключен мир. Франция лишилась всех своих итальянских завоеваний, в страну вернулись тысячи озлобленных дворян, не получивших ни земель, ни жалованья и готовых вновь взяться за оружие: оппозиция набирала силу. Закончив войну, король намеревался расправиться с внутренними врагами. Но случилось непредвиденное: во время турнира по случаю бракосочетания его дочери с испанским королем Генрих II был смертельно ранен обломком копья. К власти пришел его 15-летний сын Франциск II, женатый на племяннице Гизов (Марии Стюарт), влияние которых на короля было абсолютным.

Дворяне-гугеноты во главе с Бурбонами, ближайшими родственниками королевского дома, составили заговор против узурпаторов. Попытка переворота не удалась, рядовые участники его были казнены в городе Амбуазе. Однако торжество Гизов было недолговечным - Франциск II умер в 1560 г.

Его сменил несовершеннолетний брат Карл IX. Королева-мать Екатерина Медичи предпочитала лавировать между могущественными кланами Гизов и Бурбонов. В январе 1562 г. был издан «Эдикт терпимости» - гугенотам разрешались богослужения вне городских стен. Но искоренить взаимную ненависть правительство не могло: католики преследовали кальвинистов, а гугеноты там, где они были в большинстве, - католиков. 1 марта 1562 г. Франсуа Гиз разогнал молитвенное собрание гугенотов в городе Васси. Католический Париж с восторгом встречал защитника веры. Для гугенотов же расправа над безоружными дворянскими семьями послужила сигналом к давно готовившемуся восстанию - они захватили Лион, Руан, Орлеан, Бордо и другие города. Страна была втянута в затяжные религиозные войны (1562-1594).

На первом этапе (1562-1570) англичане и немецкие князья помогали гугенотам, папа и король Испании Филипп II - католикам. Базой гугенотов стали провинции, относительно недавно присоединенные к Франции, более бедные, но сохранившие большие права и свободы. Кальвинисты никогда не превышали десятой части населения, но они отличались организованностью и решительностью. Им случалось терпеть поражения, но быстро удавалось оправиться - и новая армия, набранная из южных дворян, опять угрожала Парижу.

Впрочем, аристократы - «гугеноты политические» имели иные цели, чем пасторы - «гугеноты религиозные»; дворяне и горожане подозревали друг друга в сговоре с католиками, рьяные кальвинисты из числа ремесленников и торговцев старались вырвать власть у «отцов города», обвиняя их в измене делу веры. Еще больше противоречий было в лагере католиков - вожди открыто враждовали друг с другом, а основной задачей короля было свести на нет результаты военных побед своих соперников. Правительство продолжало придерживаться старой тактики, опасаясь чрезмерного усиления одной из сторон.

После нескольких войн по договору, заключенному в 1570 г., гугеноты, незадолго до этого потерпевшие ряд поражений, все же упрочили свои позиции. Им было разрешено проводить богослужения в предместьях крупных городов, признавалась их власть над несколькими крепостями на юге и над портом Ла-Рошель. Большие надежды гугеноты возлагали на адмирала Колиньи, призванного ко двору. Он предложил план разрешения конфликта - сплотить воинственное дворянство в королевской национальной армии, которая двинется на помощь Нидерландам, восставшим против Филиппа II. Екатерина Медичи решила подкрепить мирный договор, выдав свою дочь Маргариту за предводителя гугенотов Генриха Бурбона, короля Наварры. Королева хотела ослабить влияние Гизов, держать под контролем Бурбонов и привлечь ко двору мятежное дворянство.

На свадьбу съехался весь цвет гугенотского дворянства. Приехав в столицу победителями, они столкнулись с глухой ненавистью парижан. Уже после свадьбы на адмирала Колиньи было совершено покушение, следы указывали на причастность Гизов к заговору.

Ночью 24 августа, в праздник святого Варфоломея, ударил набат - дворяне, сторонники Гизов и других католических принцев, вместе с вооруженными парижанами начали избиение гугенотов, чьи дома еще накануне были отмечены крестами. Число жертв превышало тысячу человек - дворяне, прибывшие на свадьбу, буржуа, подозреваемые в кальвинизме, их жены и дети. Генрих Бурбон спасся, отрекшись от веры. Убийства продолжались еще несколько дней, перекинувшись в провинцию. 26 августа правительство разослало письма, где объяснялось, что король подавил попытку гугенотского заговора.

На современников эти события произвели громадное впечатление. Дело было не только в вероломстве или жестокости (такие погромы бывали и раньше, например, в 1566 г. в ночь святого Михаила гугеноты города Нима вырезали всех католиков), но в том, что нарушен был от века установленный порядок. Религиозное рвение оказалось сильнее сословных границ - одни дворяне убивали других, объединившись с плебеями, и все это делалось с согласия короля. Считается, что королева затеяла резню, желая устранить опасного Колиньи, покончить одним ударом с гугенотами. Но Варфоломеевская ночь не была придворной интригой. Сотни тысяч парижан были ослеплены страхом. Они боялись гугенотов, так как помнили, какие бесчинства творили они в округе Парижа во время войн; думали, что эти заносчивые южане, проникнув в Париж, откроют ворота наемникам, чтобы отомстить за своих единоверцев. Боялись Бога: гугеноты громили церкви, разбивали статуи Девы Марии; проповедники кричали, что небесный гнев обрушится на город, где заключен нечестивый брак католички с еретиком. В гугенотах видели мятежников, виновных в неисчислимых бедствиях войн. Генрих Гиз, овеянный славой защитника веры и покровителя Парижа, умело воспользовался настроениями горожан, чтобы удержаться у власти. Правительство оказалось бессильным против массовой вспышки ненависти и фанатизма, но сочло, что лучше прослыть коварным, чем беспомощным.

Как бы то ни было, прекратить религиозные войны не удалось. На втором их этапе (1572-1576) гугеноты действовали еще решительнее. Они объявили короля тираном, желавшим уничтожить лучших людей страны. А борьба с тираном - святое право и обязанность народа, т. е. дворян. Так писали многочисленные гугенотские памфлетисты, призывая вернуть времена первых королей, когда ни правители, ни их чиновники не покушались на свободу - на феодальные права сеньоров и вольности городов. Гугенотам удалось создать независимую конфедерацию на юге страны.

На коронации в Реймсе (1575) с головы Генриха III, сменившего умершего брата, упала корона. Современники увидели в этом дурной знак. Действительно, положение короля было трудным. Гугеноты, которых возглавил вернувшийся в кальвинизм Генрих Бурбон, стали хозяевами почти трети страны. Королевские губернаторы отказывались считаться с правительством. В 1576 г. дворяне и города Севера объединились в Католическую лигу, которую возглавил Генрих Гиз. Цель лиги - борьба за сохранение веры, поскольку правительство оказалось не в состоянии справиться с гугенотами; борьба за восстановление старых вольностей, за отмену несправедливых налогов. На третьем этапе войны (1577-1594) королевской власти пришлось бороться на два фронта - против гугенотской конфедерации и против Католической лиги, походивших друг на друга как требованиями, так и составом участников.

Генрих III, чтобы нейтрализовать Католическую лигу, объявил себя ее главой. Он издавал грозные эдикты против гугенотов, собирал деньги на борьбу с ними, вел войны, но при этом меньше всего желал их полного разгрома, видя в них противовес католическим феодалам. При этом король поступал как ревностный католик - покровительствовал новым орденам и братствам, учредил орден Святого духа и награждал им дворян, которых хотел приблизить к себе. Король был щедр и к своим любимцам из числа провинциальных дворян, раздавал пенсии, устраивал пышные балы и праздники. Как и Екатерина Медичи, он стремился превратить строптивых сеньоров в послушных придворных. Генрих III предпринял крупную денежную и финансовую реформы, создавал новые должности для чиновников, старался провести в муниципалитеты своих ставленников. Эти меры были призваны укрепить базу королевской власти, ослабить враждебною абсолютизму силы - феодальные группировки, власть сеньоров, вольницу городов, но для этого требовались огромные деньги, которые он занимал у итальянских финансистов, давая им на откуп все новые налоги (они были тем тяжелее, чем меньшая территория оставалась под контролем короля).

Число недовольных росло с каждым днем - короля открыто называли тираном, лицемером, потворствовавшим ереси, безвольной игрушкой в руках развратных фаворитов и итальянских мошенников. В 1584 г., когда умер младший брат Генриха III, наследником бездетного короля стал Генрих Бурбон. Характерно, что гугенотские памфлетисты сразу прекратили призывы к борьбе с тиранами, зато вновь подняла голову Католическая лига. Парижские буржуа, священники, доктора университета, некоторые чиновники создали свою лигу, стараясь не отстать от дворян. Совет, куда входили представители шестнадцати кварталов, готовил восстание. Оно началось 12 мая 1588 г., когда король ввел в город войска, нарушив тем самым старую привилегию Парижа. Улицы были перекрыты баррикадами, кварталы патрулировались городским ополчением. На улицы вышли и те, на кого рассчитывал король, - городская солидарность оказалась пока сильнее преданности королю. Генрих III бежал из столицы, дворяне и чиновники переходили на сторону лиги, созванные Генеральные штаты в деньгах королю отказали, но вынудили объявить войну наследнику

Наконец король решился - Генрих Гиз был убит. Вероломное убийство вызвало бурю возмущения. Большинство городов отказались повиноваться, а Парижский университет призвал к священной войне с «богопротивной тиранией». «Совет шестнадцати» арестовал сторонников короля в Париже. У Генриха III не оставалось иного выхода, кроме объединения с Генрихом Бурбоном. В начале лета 1589 г. войско короля и гугенотов осадило Париж и выжгло его предместья. 1 августа 1589 г. король был смертельно ранен молодым фанатичным монахом Жаном Клеманом, которого в Париже поспешили объявить святым мучеником за веру.

Новым королем стал не просто гугенот, а человек, уже дважды менявший веру. Французы оказались перед выбором между принципом защиты веры и принципом законной монархии. Никогда еще королевская власть не подвергалась столь серьезному испытанию. Парижане были решительны: «Если еретик Бурбон войдет в город, он жестоко отомстит за Варфоломеевскую ночь». За оружие взялись даже монахи. «Совет шестнадцати» сумел выдержать страшную голодную блокаду Парижа в 1590 г. Только помощь испанского отряда спасла тогда город. Рьяные католики говорили, что лучше король-испанец, чем король-еретик. Радикальные лигеры нападали на умеренных и даже казнили президента Парижского парламента. Все чаще слышались голоса, что виноваты не только еретики, но вообще все дворянство, развязавшее войну, богатые купцы и чиновники, переложившие тяготы войн на плечи народа, заботившиеся о своем положении больше, чем о спасении веры. Не пора ли определять место человека в обществе не по его богатству или происхождению, а по рвению в служении общему делу?

Хуже всего приходилось крестьянам: страна была наводнена шайками наемников. Замерла торговля, царил голод. Казалось, вернулись худшие дни Столетней войны. Как и тогда, крестьяне стали защищать себя сами - в стране развернулось вооруженное движение «кроканов» - партизан.

Дворяне, буржуа и чиновники стали понимать, что их власть и безопасность может гарантировать только король и только он может спасти страну от иностранного порабощения. Чаша весов начала склоняться в пользу Генриха IV. Этот смелый военачальник оказался мудрым политиком, поняв, что жестокостью и фанатизмом войны не прекратить. Была объявлена всеобщая амнистия, на королевскую службу привлекались вчерашние противники. После того как король в очередной раз принял католицизм, Париж открыл ворота (1594). Примеру столицы последовали другие города. Сопротивление гугенотских и католических аристократов удалось сломить, обещав им пенсии и чины. В 1598 г. был подписан Нантский эдикт. Он объявил католицизм официальной религией, но за протестантами сохранялись права, им были переданы крепости на юге. Это был компромисс, он устроил не всех, но только так можно было выйти из затяжных войн.